Если есть стадо, есть пастух Если есть тело, должен быть дух В.Цой
Воля. Пятая тропа.
Дерево у реки
Белая бабочка, безмолвно вращающейся воронкой затягивалась в неподвижное зеркало освежающе чистой бирюзовой воды. Все ближе и ближе к источнику. Легкая рябь всколыхнула зеркальную гладь. Мотылек, уносимый другим вихрем прочь, был уже далеко, когда исчезла тишина...
Безмолвие взорвал гомон птиц, выпроваживающих из дупла своих оперившихся отпрысков. Три птенца, изгнанные родителями, еще долго кружили в вечернем небе, пока их не проглотили сумерки, а затем и чернильная ночная мгла.
Живая мгла
Обагренное отблесками утонувшего Солнца одинокое облако кровавым шаром нависло над горами. Исполосованная глубокими шрамами от мелких ручейков каменистая дорога петляла вдоль русла Бакона. Сдавившие реку с обеих сторон горные хребты казались громадными тисками, которые вот-вот начнут сходиться и с неотвратимой медлительностью втирать в древние растрескавшиеся камни мягкую сочную живую плоть случайного путника.
Внезапно в покрытых густыми лесами цепях гор угадывались хребты исполинских мохнатых драконов, готовых впечатать в дорожные камни ничтожных людишек, дерзнувших осквернить своим присутствием тысячелетнюю гармонию.
Щемящее чувство собственной незначительности и бренности охватывало любого случайного путешественника. Он казался самому себе кощунством и остро осознавал, насколько жалок среди этого величия. В присутствии вечности, казалось, каждая клетка его тела томилась тягучей болью от ощущения скоротечности и мимолетности.
В тоже время человек словно впитывал здесь нечто удивительно восторженное и светлое. Живительная зелень всевозможных оттенков, напоминала кожу, затягивающую обнаженные кости скал. Необузданный разгул всеобщего цветения знаменовал собой продолжающееся торжество жизни над мертвой материей. Стремительное пикирование ласточек у самой поверхности дороги, порхание бабочек и величественное парение в поднебесье орлов заставляло замирать сердце в сладостном восхищении. Атмосфера была насыщенным коктейлем из трелей птиц, стрекотания кузнечиков и бесконечного шума Бакона. Вода тысячелетиями с яростью билась о гранитные валуны, распадалась в пыль, создающую волшебные радужные круги и полировала, полировала камень. Грудь не могла насытиться студеной чистотой воздуха. Словно обуреваемый жаждой, человек упивался кислородом и целебным ароматом высокогорного лесного воздуха.
Но все это было днем. А ночью... Затянувшие небо тучи заслонили звезды и придавили собой вершины гор. Новолуние превратило ущелье в погруженный во мрак тоннель, без начала и конца.
Вдоль ущелья в абсолютной мгле брел малыш. Один. Человек решительно ставил стопу на дорогу, медленно, но верно шаг за шагом приближаясь к своей цели. Мрак, казалось обтекал его, готовый в любое мгновение проглотить его. Лишь неумолкаемый шум воды и звуки ночной жизни возвращали мальчика к реальности. Но тьма брала вверх.
И, когда ей почти удалось одолеть человека, память протянула спасительную палочку, и бархатную вязкую черноту внезапно сменило яркое воспоминание. Юзмекор увидел ясный солнечный день.
Тогда у кузни под навесом, расстелив на столе тонко выделанную шкуру молодого бычка, князь Схуркут - правитель западного Таузера подозвал сына.
- Это земля нашего народа, сын мой. И ты будешь ее опорой. Помни об этом. Смотри! Видишь это белое пятно? Это Вечная гора. Белая полоса, что идет вправо - Главный хребет, что простирается в сторону восходящего солнца, - Схуркут провел ногтем указательного пальца по шкуре,- а эта полоса, уходящая влево тот же хребет, уходящий в сторону заходящего Солнца.
- Вот река Бакон. А вот это скопление линий и прямоугольников, наш Зукхур. Черные линии это дороги, прямоугольники- это фамильные кварталы. Вот квартал Бергли, наш квартал. А это квартал рода Даглар. Вот квартал рода Лакрам, - он поставил палец на зеленую полосу напротив Зукхура, рядом с изображением ели и продолжил,- а эта зелень означает еловый лес на левом берегу Бакона, напротив Зукхура. Это лиственный лес у Старого села. А коричневые полосы посреди зеленых - это хребты, разделяющие ущелья.
Почти весь следующий день Схуркут провел на Большом княжеском Совете. Юзмекор слышал, что отец предложил через месяц созвать Верховное Вече. Но многие князья, подстрекаемые Джутом, двоюродным братом Схуркута, роптали, дескать негоже вовлекать народ во внутреннюю жизнь аристократии. Князь Джут правил малым или восточным Таузером, расположенным к востоку от Вечной горы. Формально на него распространялась власть Схуркута. Однако он никогда особо не скрывал свои притязания на полную власть над всем Таузером.
На этот раз Схуркут сумел убедить большинство объявить через месяц о созыве Верховного Вече, которое являлось высшим представительным органом и созывалось раз в несколько лет или в десятилетие, по исключительно важным событиям в жизни ассонского народа. В его состав избирались некоторые члены Народного Вече. В свою очередь Народное Вече, Вече ущелья и Вече селений избирались на Общинном Собрании.
Княжеский Совет принимал решения по вопросам взаимоотношений среди княжеских родов. Решение Верховного Вече имело силу закона для всего народа, включая князей.
После Княжеского Совета правитель западного Таузера встретился с сыном в кузне. Под навесом на столе была расстелена вчерашняя карта. Юзмекор понял, что последует продолжение беседы.
- Слушай внимательно, Юзмекор! К северу от Главного хребета расположены холодные, снежные земли. Там в непроходимых лесах живут древесные люди. А вот на Юге, теплое Солнце, обильные дожди, плодородная земля. Там на берегах морей и рек - вот они, стоят большие поселения. Это города, в них живет очень много людей. К Главному хребту примыкают малые, которые разделяют ущелья. Все горы вместе называются Тауландом.
Из открытой двери кузни шел запах древесного угля и железа. Князь был одет в белый длинный кафтан с золотыми пуговицами и с нагрудными карманами, обрамленными позументом. Низ кафтана имел треугольные вырезы, искусно разукрашенные плетенкой из шелковых ниток. Талия была перетянута красным поясом с золотыми бляшками в виде ромбиков. С поясом сочетались по цвету красные сапоги из сафьяна. Голову князя венчала красная шапка с золотыми ромбами, отороченная мехом белого волка. На поясе висел кинжал Селпегор, знаменитый тем, что его клинок из отборной дамасской стали испил кровь многих владык. Несмотря на свою мрачную славу, кинжал внешне был достаточно прост. Единственное украшение составляли два золотых ушка и золотая змея, держащая в зубах небольшой алмаз. Ножны и вовсе не имели никаких украшений. Тем не менее, только правители Таузера имели право надевать его. Существовало поверье, что вынутый из ножен клинок невозможно вложить обратно, не оросив его кровью.
Князь продолжал водить обломком сухой веточки по карте.
- Смотри! Из ледников Вечной горы берут свое начало реки нашего народа. Вода этих рек для народов то же самое, что материнское молоко для ребенка. Вот Бакон, в которую впадают все воды, стекающие с северных склонов Тауланда. Здесь расположено наше главное селение - Зукхур. В пяти километрах ниже по течению, где слева в Бакон впадает река Рахма, раскинулось селение Трикулан, еще в пяти километрах ниже находится Старое село. За ним не осталось более селений ассонов. А когда-то, велик был наш народ, обширны были наши владения. Столица Тауласа, Город Солнца располагался здесь, далеко на западе, в долине реки Хиз, а владения простирались до морей. - глаза князя неподвижно смотрели влево, словно он видел нечто, недоступное другим.
- А что случилось, почему ассоны живут только в нескольких селениях на берегу Бакона? - тихо спрсил сын, прекрасно зная ответ.
- Не только вдоль Бакона. Есть несколько селений вдоль левых притоков. Посмотри на карту. От Вечной горы на Север уходит хребет и плато. Они делят Таузер на Западный и Восточный Таузеры. С восточных склонов Вечной горы берут начало реки Затапливающая, Быстрая, Лесная, Речка, Мулка. В долинах этих пяти рек также живут ассоны. А мало нас осталось потому, что во времена прадеда моего прадеда с Востока пришли полчища свирепых, смуглых людей. Их сердца были полны неутолимой жадности и жестокости. Они истребляли на своем пути целые народы. Таузер, где кипела жизнь, где караваны не помещались на дороге и мешали друг другу, был втоптан конскими копытами в пыль. Город Солнца, столица гордых и свободолюбивых ассонов был стерт с лица земли. Густой лес вырос на его месте. Не шум базаров разносится над ним ныне, а хохот шакалов. Только несколько тысяч людей, бежав в неприступные горы, сумели сохранить жизнь нашего народа.
- А кто теперь живет на землях ассонов?
- Уже много поколений на землях Тауласа селятся чужие народы. С запада и с востока нас окружают малочисленные прежде круглоголовые народы моря. А с Севера степные наездники. На опустевших благодатных землях, выросли они числом и силой. Лишь неприступность наших гор, непроходимость лесов и скудость бесплодной каменистой земли служат защитой ассонам.
- А как ассоны сами добрались сюда, если горы непроходимы? - задал вопрос Юзмекор.
- На самом деле верховья почти всех ущелий имеют перевалы. Многие из них - тайна, о которой знают только посвященные. А через некоторые перевалы, в старину шли нескончаемым потоком караваны. То были золотые дни Великого торгового пути, что соединял Восток и Запад, Юг и Север. Селения располагались так близко друг к другу, что вскоре сливались в одно громадное селение, что подобно гигантской змее извивалось вдоль долин. Ныне все пути пустынны, ни один ассон на них не живет, и лишь жалкие караваны самых отчаянных купцов пересекают Тауланд, ступая по истлевшим костям наших предков.
Юзмекор внимательно слушал отца, и только один вопрос он задал.
- Отец, если пути свободны, то почему мы заперлись в неприступных теснинах? Разве могут леопарды жить в клетке? Может надо поселиться на прежних путях? Если они пустынны, то их рано или поздно заселят. И это будем не мы. Да, там мы открыты для нападений. Но, когда народы, заселившие наши прежние земли, окрепнут, они придут сюда, и нас не спасет неприступность гор.
Это были слова, достойные взрослого мужа. В любое другое время князь обрадовался бы им. Но сын сказал правду, от которой прятался его народ и которой избегал сам Схуркута. Слишком глубоко опустошила душу народа та давняя резня, устроенная полчищами кровавого железного деспота.
- Сын мой! Где два ассона, там три партии. Это наше проклятие. Мы, как и раньше, заняты междоусобицей и подобны паукам в закрытом кувшине. В нас течет кровь почти всех великих завоевателей прошлого. Каждый ассон силен как духом так и телом. Но вместе мы бессильны. Каждый сам себе князь. Неважно, где будут жить ассоны. Важно сумеют ли они помогать друг другу, признать единого правителя, побороть зависть и простить старые обиды, - князь, цедил слова, произнося их отрывисто, почти зло. Юзмекор напомнил ему о событиях сегодняшнего дня, когда Схуркут тщетно пытался убедить ассонскую аристократию прекратить внутренние распри и быть едиными перед лицом внешнего мира. Князья усматривали в его доводах лишь стремление прибрать к своим рукам власть, которую они вовсе не собирались добровольно отдавать. Их вполне устраивала легкая жизнь, а князь Джут сам рвался к власти и, поэтому, всячески препятствовал усилению Схуркута.
Эти воспоминания ослепительной вспышкой промелькнули перед внутренним взором Юзмекора. Близилось утро. Извилистое ущелье, плотно закупоренное сверху мрачными черными тучами, все еще оставалось погруженным во мрак, который, казалось, не собирался покидать эту землю. Юзмекор упрямо шел по ущелью. Там где есть светило, нет места тьме.
Природа замерла в ожидании мгновенья, когда новорожденное Солнце разорвет в клочья мглу и растопит свинцовые тучи. Мир ждал Света. Юзмекор уже был недалеко от цели своего пути когда со стороны Вечной Горы выглянуло Солнце.
Тени медленно укорачивались, по мере подъема Солнца, с первыми лучами которого обычно объявлялось открытым Верховное Вече.
Двумя днями ранее мальчик неподвижно сидел рядом с убитыми родителями. Вселенная для него съежилась до размеров небольшой комнаты, в которой он их нашел. Юзмекор ожидал подобного, но в глубине его души жила надежда спасти их, хотя он знал, что это было невозможно. Ладонь отца была крепко сжата...
Обыскав дом Юзмекор нашел то, что искал и покинул селение...
- Даю вам слово князя, что я найду и жестоко покараю убийц моего брата. Пока жив я и мой сын, земля будет гореть под ногами этих выродков, - произнес Джут через день на Вече. Схуркуту незадолго до смерти все же удалось убедить оппонентов собрать Верховное Вече. Но действительность внесла в повестку дня свои коррективы. И теперь не взаимоотношения с внешним миром обсуждали ассоны, а другие вопросы. Доверенные лица всех свободных родов Таузера, одобрительно зашумели.
- Ассоны! Нас мало, поэтому мы давно отказались от кровной мести и заменили его выкупом за кровь. Но здесь особый случай! Только равный по происхождению имеет право поднять руку на князя! Не было на памяти нашего народа случая, когда чернь убивала князя! Чтобы подобное варварство не повторялось, я прошу вашего согласия на то, чтобы ответить кровью за кровь! - толпа согласно взревела.
- Благословенный мой народ! Все мы потрясены этим злодеянием. Не скоро наши сердца обретут спокойствие. Но мы обязаны продолжать дело Схуркута. Нам предстоит выбрать из среды князей нового правителя Таузера! - взял слово старый Аман, сторонник Джута, - самого родовитого и сильнейшего из сильнейших! Я не вижу никого достойнее Джута.
Мнения делегатов разделились. В толпе начался оживленный обмен мнениями. Все знали коварство Джута. Ходили слухи, что он продался наместнику повелителя ксауров. Многие терзались догадкой о том, кто помог Схуркуту преждевременно уйти в мир иной, но благоразумно помалкивали.
В то же время Аман был прав: Джут был самым родовитым и сильным из князей. Любая другая кандидатура означала междоусобную распрю. И все знали, кто ее начнет. Делегаты постепенно стали склоняться к тому, что только Джут где коварством, где жестокостью, а где и подкупом сумеет усмирить гордыню княжеского сословия.
На возвышении стояла группа князей, в основном сторонники Джута. Но даже большинство преданных союзников Схуркута, будучи реалистами и людьми практичными успели заверить Джута в своей лояльности.
- Схуркут считал сегодняшнее Верховное Вече судьбоносным для всего народа. Продолжить его дело - вот самая большая дань уважения его памяти. Он бы завещал нам продолжить начатое им,- Джут, почуявший близкую победу, увещевал Собрание.
- У Солнца нет тени, - в это время Юзмекор был далеко от Зукхура и надежно прятал Селпегор...
А тем временем Священная поляна, где проходило Великое Вече, была переполнена подошедшим народом. Здесь, помимо участников Верховного Вече, собралось почти все мужское население Зукхура, включая детей и низшие сословия. Джут поднял руку. Вскоре, гул голосов сменился напряженной тишиной, а на возвышение поднялся Сирма из рода Зенду. Старейшина, имевший в народе кристальную репутацию, чьи советы высоко ценил покойный Схуркут. Но Зенду не были князьями, они были свободными общинниками. Это интриговало и немного пугало.
- Сразу после Собрания с подобающими почестями состоится прощание и погребение князя Схуркута, княгини Есенеи и их преданных слуг. Князь Джут уже дал на этот счет соответствующие указания. - Народ впитывал каждое слово Сирмы, каждую деталь происходящего.
- Ассоны! Как не может живое создание жить без головы, так не может народ жить без правителя! Верховное Вече избирает правителя, и сегодня все старейшины находятся здесь. Пропустите их вперед! Остальные покиньте площадь, таков закон!- продолжал Сирма. Людское море забурлило, но делегаты довольно быстро отвоевали свое место, а остальные нехотя, но все же ушли.
Когда Сирма продолжил свою речь, волнение постепенно стихло, и стали слышны его слова.
- Почтенные старейшины! Братья мои! Согласно законам, доставшимся нам от предков, правители Таузера выбираются на Верховном Вече самыми уважаемыми представителями свободных родов. Но многие поколения, князья из рода Бергли передавали власть от отца сыну. Сегодня мы должны вспомнить закон, завещанный нам предками и выбрать Главу народа. Ассоны, настало время выбора! Желаю нам мудрости и терпимости! - с этими словами Сирма отошел в сторону.
Вскоре Верховное Вече кипело от нешуточных страстей. На помост выскочили князья и первостепенные свободные общинники.
Некоторым казалось, что власть, о которой они не смели даже мечтать, сама просится им в руки. Однако понадобилось совсем немного времени, чтобы все встало на свои места, тем более что со многими была проведена заранее большая подготовительная работа.
Чтобы понять, что произошло, надо обратить внимание на особенности общественного устройства Таузера. Ассоны были крайне малочисленным народом: меньше чем многие окружающие их племена. В отличие от своих соседей, стоявших на пути к построению раннефеодального общества, они являлись выжившими наследниками поверженного, но некогда могущественного государства, имевшего сложную социальную структуру. Причем выжили в основном представители знати: во время тотальной резни никого не заботили слуги.
Многие аристократы позже породнились с вождями соседних народов. Кровь ассонской знати была всегда в цене. Она придавала окраску легитимности верхушке соседних племен, возвышала их над простым людом. Новые князья не желали мешать свою кровь с простолюдинами. Нет, они роднились с князьями других племен. Таким образом ассонская знать, поменяв язык и веру, продолжала управлять территорией бывшего Тауласа. Тем не менее, это были полукровки, и как всегда происходит в подобных случаях они пытались всячески умалить то, в сравнении с чем чувствовали себя ущербными.
Ассоны Таузера были в подавляющем большинстве своем знатного происхождения. Они пахали, сеяли, убирали за животными, но при всем этом странным образом оставались аристократами. Быть может даже больше, чем в эпоху поверженного Тауласа. Была ли причина в том, что суровая жизнь и отсутствие роскоши уничтожила все наносное и грязное, связанное с излишествами, или же ассоны компенсировали скудость своего быта культом воспитания и стремлением соответствовать образу идеальных героев легенд - неизвестно. Но кодекс поведения свободных ассонов стал эталоном для соответствующих кодексов и сводов многих народов. Свобода, прежде всего внутренняя, ценилась превыше всего. Можно быть свободным в темнице, а можно быть рабом в собственном золотом дворце. Сыновья князей воспитывались в семьях обычных людей. Наравне с другими детьми они работали. Так они мужали, росли со своими будущими подданными и соратниками. Знакомство с трудом раскрепощало их и избавляло от преклонения перед роскошью. Ассон никого не ставил выше себя. Напротив, больным местом их общества было то, что каждый превозносил себя. Только несколько родов, с натяжкой признавались более родовитыми. А эталоном, с которым сравнивали степень знатности того или иного рода, был род Бергли
Поэтому, когда встал вопрос о власти, первоначальные иллюзии быстро развеялись. Недостаточно считать себя выше других, надо чтобы другие признали твой авторитет, что в Таузере практически исключалось. Участники Вече и раньше прекрасно понимали это, но осознали только теперь.
Кроме того, власть сковывала, закрепощала. Правитель зависел от всех и каждого, но мало что зависело от него. Он был закован в тесную скорлупу законов, кодексов, обычаев и предрассудков. Большую часть времени правитель должен был решать чужие вопросы чужих людей. Власть означает потерю свободы. Так рассуждали почти все ассоны. Почти, но не все. Фактически выбора у Вече не было. Признаваемый всеми Правитель мог быть избран только из рода Бергли как самого знатного и могущественного. Джут относился к старшей ветви рода Бергли. После смерти кузена князь стал самым богатым и влиятельным человеком Таузера. Его боялись, его ненавидели. В пословицы вошли его алчность и вероломство. Но он был единственным, чье избрание могло предотвратить кровавую междоусобицу. Каждый надеялся иметь на него влияние и урвать себе кусок пожирнее и делать это вполне мирно.
Вскоре старый князь Кенгеш из рода Даглар стуком своего посоха о настил помоста заставил присутствующих прервать споры.
- Народ Таузера! Достопочтенные ассоны! Вот уже некоторое время мы все говорим про одного человека, но никто не слушает соседа. Кроме Джута давно не слышно других имен! Настало время бросать камни. Да будет благословенна наша земля! - с этими словами он подошел к правому краю помоста и бросил в белое ведро камень. Спустя некоторое время были опрокинуты два ведра, стоявшие в разных углах возвышения - белое и черное. Не было необходимости пересчитывать камни. Только один камень, выпав из черного ведра, неровно покатился по грубому деревянному настилу...
Пришпоренная лошадь галопом уносила прочь от Священной поляны Шатимана, сына Джута.
Шум толпы постепенно стихал. Глашатаи уже известили народ о вновь избранном правителе. Практически все мужское население трех ближайших селений успело подтянуться к Священной поляне, которая давно не видела столько людей.
Верхушка Вече - наиболее авторитетные представители самых родовитых и богатых княжеских родов собралась на помосте. Джут стоял в центре.
Князь Кенгеш поднял руку с посохом и еще раз оповестил затихший народ о принятом решении. Он, как и все выступавшие после него князья, пожелал новому правителю здоровья, мудрости, силы и долгих лет жизни. Знать выразила надежду, что его правление увенчается процветанием ассонов.
Речь взявшего слово нового правителя Таузера призывала к единству, к соблюдению заветов предков. Князь посокрушался о жадности, о падении нравов, о том, что семейные и личные интересы стали выше интересов общины. И заверил присутствующих, что приложит все усилия, дабы обеспечить благополучие народа, возрождение его исконных обычаев.
- Я не пожалею ни сил, ни здоровья, ни самой жизни чтобы улучшить жизнь Таузера. В этом я торжественно клянусь! - слова поглотил одобрительный рев.
Вскоре после его речи, знать покинула возвышение. Первым ушел Джут, за ним остальные в соответствии со своим положением.
День заканчивался. В алом закатном небе кружили три птицы. Народ постепенно стал расходиться.
Сын кузнеца
Князь Джут прохаживался по двору, где, разбившись на группы, многочисленные гости праздновали свадьбу его сына Шатимана. В бывшем имении Схуркута, принадлежавшем теперь новому правителю, собрался стар и млад со всего Таузера. Простой люд толпился на улице, ожидая своей очереди вручить традиционный в таких случаях подарок князю. В людском море множество голосов сливались в равномерный гул. Недавно избранный правитель Таузера знал, о чем сплетничают его соплеменники. Пять лет назад он, как и многие богатые ассоны отправил своего сына в столицу Ксаура Оксам. Юноши поступали на службу тамошней знати, довольно щедро платившей пришельцам. Многие стремились туда. Доходило до того, что у некоторых ассонов дети не знали родного языка, а многие считали это признаком образованности и культуры.
Молодежь, побывавшая на чужбине, стояла отдельной группой, не желая смешиваться с "отсталыми невеждами". Несмотря на то, что в Ксауре многие из них имели довольно низкий статус, жизнь в Оксаме - печально знаменитом рассаднике порока, наделила их надменностью и высокомерием.
Знать, разряженная в золото, сидела отдельно под навесом. Во главе длинного стола восседал Джут. Размещение гостей строго соответствовало месту человека в социальной иерархии. Более знатные и богатые располагались ближе к главе стола. Тех кто попроще усаживали в самом конце.
Гости вели меж собой неспешные беседы. При том, что каждый из присутствующих в душе ненавидел собеседников, все излучали приветливость и дружелюбие. В то же время, при обращении к менее значимому, в их понимании собеседнику, на лицах проступала надменная и полупрезрительная гримаска. Сложившиеся правила давно превратили подобные мероприятия в состязания спеси и тщеславия. Люди отрабатывали свои роли на совесть, стараясь отвоевать место за столом, оставить за собой последнее слово. Раздуть любую мелочь и попытаться принизить собеседника. Джут всячески поощрял подобное, считая, что разлад среди его подданных облегчает ему контроль над Таузером. Более того, подобная схема взаимоотношений старательно выстраивалась до самого низа.
Ассон, что-либо значивший в обществе регулярно обеспечивал вышестоящих солидной мздой, в свою очередь облагая поборами тех, кто зависел от него. Всегда выйти из этого круга с барышом - таков был смысл этого бизнеса.
Пристойные и спокойные свадебные обряды скрывали кипящие страсти. Собравшиеся, помимо состязания в тщеславии, устанавливали "рыночную цену платежей" и одновременно корректировали правила игры.
Здесь же создавались новые группы по интересам, хотя основу общества все же определяла клановая принадлежность.
Джут фиксировал малейшие нюансы происходящего, зорко отслеживая все изменения. Как умелый дирижер он легко направлял события в нужное ему русло.
Наконец наступил долгожданный момент, когда правителю начали подносить подарки.
Каждый даритель старался превзойти остальных в щедрости подарка, в душе кляня этот разорительный обычай.
Кому-то Джут улыбался, другим прохладно кивал головой. Большинство тех, кто страстно жаждал попасть под очи князя, удостаивались безразличного взгляда и формальных слов благодарности.
Происходил отбор новых фаворитов, падение старых, но в целом в расстановке сил мало что менялось.
Рядовые общинники, для которых верховная власть была священна а личность князя сакральна, не очень сильно разбирались в хитросплетениях этого запутанного клубка человеческих страстей и амбиций. Неся дары, простой люд искренне верил в богоугодность и незыблемость древнего обряда.
Крыши домов и ограды были заполнены резвящейся детворой, с восторгом впитывающей все происходящее. Их отцы подносили подарки, а правитель ласково обходился с обычными людьми, благосклонно пожимая им руки. Князь улыбался, спрашивал про детей, о делах, обещал помощь. Народ был очарован добротой и обходительностью своего повелителя.
Дождался своей очереди и кузнец Тебед. С гордостью за хорошо выполненную работу он вручил Джуту кинжал собственной работы.
Князь выслушал здравицу кузнеца, скользнул взглядом по оружию и, не вынимая его из ножен, передал своей челяди.
- Поговаривают, Тебед, что ты усыновил мальчика.
- Да, высокий князь! Небеса не оставили меня к старости в одиночестве. Я рад что наш князь знает такие мелочи о простых людях
- Это мой долг правителя, -пришлось изобразить вежливость Джуту. - И как же зовут его?
- Адам его имя
- Ну и имечко! - рассмеялся князь, - хорошо хоть обезьяной не назвали.
Вдоволь посмеявшись вместе со своими приближенными над своей шуткой, Джут что-то быстро пробурчал в том духе, что благодарит за подарок и желает всяческих благ. После чего обратил внимание на следующего дарителя.
Пятилетний Юзмекор в мохнатой овечьей шапке, закрывающей лицо, с самого начала свадьбы сидел в одиночестве на ограде и не пропустил ни одной детали из разворачивавшихся сегодня событий. Два года прошло с тех пор, как он стал Адамом, сыном кузнеца.
- А еще это имя означает "отец мой", - прошептал мальчик.
Сообщение: 18
Зарегистрирован: 22.06.09
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
0
Отправлено: 02.07.09 20:14. Заголовок: Источник могущес..
Источник могущества
Адам по своему обыкновению мастерил с друзьями что-то необычное на задворках. За сына Тебед был спокоен. Мысли кузнеца навязчиво возвращались к встрече с Джутом, оставившей в душе неприятный осадок. Много сил отдал кузнец, чтобы выковать клинок, подобный которому способны были создать немногие из живущих оружейников, поэтому явное пренебрежение плодом кропотливого труда зацепило мастера за живое. Вскоре мысли кузнеца соскочили с этого навязчивого круга. Он подумал , что недавно даже в мечтах не мог себе представить, что его руки сотворят подобное совершенство.
Второе дыхание в жизни разменявшего пятый десяток холостяка открылось с ворвавшимся в его судьбу трехлетним мальчуганом. Два года прошло с того раннего весеннего утра, когда найденный Тебедом на тропе малыш после нескольких дней беспамятства открыл глаза и попросил пить. К этому времени мужчина, который эти дни просидел рядом с ребенком, позже назвавшимся Адамом, твердо решил усыновить его.
Так крошечный безымянный хутор, расположенный на правом берегу Утада в месте впадения его в Бакон, пополнился восемнадцатым жителем. Кроме кузнеца здесь жил плотник Агач с женой и четырьмя детьми, кожевник Каиш семья которого также состояла из супруги и четырех детей. Пастух Койчу, смотревший за малочисленным стадом хуторчан, с женой и двумя сорванцами жил несколько особняком. Без пастбищ и пашни люди кормились ремеслом. Собирали и обменивали на продукты мед, травы.
Скудная и тяжелая жизнь не сделала черствыми души людей, сумевшим сохранить в суровый условиях человечность и благородство. Адам, оказавшийся смышленым и послушным мальчиком, пришелся по душе отшельникам. Он охотно выполнял поручения взрослых, чем снискал себе славу среди матерей, ставивших его в пример своим непоседливым отпрыскам. Тебед, известный своим суровым и крутым нравом поначалу ворчал, не вполне довольный мягким и покладистым на его взгляд характером сына. Его опасения развеялись спустя год.
В один из солнечных летних дней волкодавы Койчу, которых побаивались все жители, включая самого кузнеца, вырвались из своего загона и бросились в хутор. На свою беду на их пути оказалась жена плотника. Несчастная женщина окаменела от ужаса и не смогла сдвинуться с места. Свирепые животные, не утруждая себя лаем, в полном молчании сокращали расстояние до своей жертвы.
Адам сидел на ступенях отцовской хижины и что-то мастерил, когда раздалось грозное рычание. Отложив, свою поделку и нож, Адам быстрым шагом пошел наперерез разъяренным псам и встал на их пути. Взрослые ничего не успели предпринять, а громадные зверюги пытаясь поджать отсутствующие хвосты, уже ластились к четырехлетнему карапузу, который, впрочем, не обращая на них внимание успокаивал мать своих друзей.
В остальном мальчик мало чем отличался от своих сверстников.
Взрослые со смехом вспоминали еще один случай с ним. Когда дети едва не подрались, пытаясь выяснить, кто сильнее: тигр или лев. Спор оборвал молчавший до этого Адам, заявив, победит человек. При этом он почему-то взял в руки оказавшийся неподалеку обыкновенный веник.
Новаторы с Утада
- И что они на этот раз выдумают?- с интересом гадали жены хуторчан, изнывая от любопытства. Детвора в очередной раз исчезла с обещанием матерям приятного полезного сюрприза.
- Да кто их знает, они же не любят, когда мы вмешиваемся в их игры,- ответила жена Койчу Аруа. - надеюсь опять что-нибудь стоящее.
- Вот и интересно, что они еще такое выдумают. Но, спасибо им, теперь я за четверть дня делаю пряжи больше, чем раньше за неделю, - вступила в разговор супруга кожевника Каиша Халя. - Посмотришь на эту прялку и диву даешься: деревяшка деревяшкой, ничего особенного, за пару часов ножом выстрогать можно. Знай себе педальку нажимай и только поспевай шерсть подавать. А поди ж ты, до сих пор никто не додумался.
- Ой, девочки, чует мое сердце, что-то будет, - всполошилась Нана, -Вот мой Агач после того как увидел прялку и стиральный барабан, так места себе на находит, ходит сумрачный, что-то бормочет себе под нос, даже по вечерам в мастерской сидит. К добру ли все это? Жили ведь себе спокойно...
- Да разве что спокойно, а как жили? - возразила самая молодая из троицы красавица Аруа, происходящая из зажиточной семьи. В свое время она отвергла решение родителей о свадьбе с зажиточным, но уже в летах односельчанином и бежала в хутор с бедняком Койчу. В то время жизнь с милым ее сердцу человеку казалась важнее достатка. Но годы тяжелого труда и жизни впроголодь на многое открыли ей глаза. - Да и сейчас... Подумаешь пряжу стало легче делать, подумаешь стиральный барабан и мыло. Ну легче стирать, но все равно ведь приходится!
- Аруа, не начинай пожалуйста все сначала! - Нана, уже знала, что вслед за таким вступлением подруга начнет сетовать на то, что дескать она жила в роскоши, а оказалась в такой дыре. - Думаешь в богатой семье твоя жизнь легче была бы? Как бы не так! Да твоя свекровь из тебя все силы выжимала бы. А дорогие наряды так и лежали бы в сундуках - не приведи небеса, испачкаются еще. Как не крути, а гнула бы ты свою спину еще больше чем здесь. Койчу...
- Койчу, Койчу! Пасет себе скот, а дома шаром покати...
- Хороший человек Койчу, только в том он не прав, что ремня хорошего тебе...
- Девочки! Девочки! Хватит ссориться! -поспешила погасить загорающуюся ссору Халя. - Давайте лучше подумаем, что мы Тебеду с Агачем скажем. Я видела, как дети их инструменты унесли...
- О, небо! Муж голову оторвет Алану с Горданом! - всполошилась Нана.
- Да ладно, как-нибудь выгородим ребят, - успокоила соседку Аруа, позабыв о споре. - Пусть лучше пусть малыши приобщаются к ремеслу, нежели рискуя свернуть шею носятся по скалам. Да и под ногами у отцов меньше путаются.
- Так то оно так, да только вспомните, что творилось, когда детвора вытребовала себе инструменты.
Женщины посмеялись, вспомнив как подвергшиеся настоящему преследованию со стороны маленьких чудовищ кузнец с плотником, в конце концов капитулировали и обеспечили вымогателей всеми запрошенными инструментами. После этого детвора почти пропала из вида, перестав досаждать взрослым, чему последние были чрезвычайно рады. Именно после этого через две недели девять детей, в возрасте от 4 до 12 лет прикатили на трех тележках с кривыми и грубыми деревянными колесами нечто непонятное, оказавшееся впоследствии прялками.
Примитивные конструкции, сделанные из сырого дерева без единой металлической детали работали исправно и пришлись по душе матерям, которые теперь относились к шумным детским посиделкам более снисходительно.
Непоседы окончательно покорили сердца родителей тем, что на своих деревянных тачках за месяц вывезли накопившееся годами содержимое скотных дворов за пределы хутора и свалили все в кучу. Правда, непонятно для чего туда же сваливали собранную золу и известь. Родители оценили такой подвиг, тем более что эту работу дети взялись выполнять регулярно.
- Все равно боязно, - вздохнула Нана, - Агач очень болезненно относится, когда кто-то хозяйничает в его мастерской. Говорю же, он задумал что-то смастерить и теперь сутками себе место не находит. С утра пошел к Тебеду, даже обедать не приходил. Как засели в кузне, так и сидят, носа не кажут.
- Тебед как Адама усыновил, так неузнаваемо изменился,- согласилась Халя. -раньше приветливый такой был, общительный. А теперь не видать его. Сидит в своей кузне, выдумывает очередную диковинку, и дети у него этого набираются. И откуда он всего набрался?
- Так он пару лет на побережье в огромном городе пожил. Вот и насмотрелся на заморские штучки- предположила Халя.
- Ой, не скажи, сколько лет сидел себе сиднем, почему тогда не вспоминал про разные вещи. Нет, девочки! Здесь что-то не так! Тут как-то Адам замешан .
- Конечно замешан! Аруа, сама посуди: жил Тебед один. Бобыль бобылем. Ничего не нужно. А теперь у него сын. Его надо вырастить, к делу приобщить, обеспечить. Тут не только про заморские диковинки вспомнишь, тут их еще и сам выдумаешь. Вон мой Агач, нигде никогда не бывал, а туда же, выдумывает что-то. Адам, смышленый мальчуган, а с таким отцом как Тебед, он еще не то придумает.
- Наверное ты права, только как бы и моего Койчу заставить шевелиться.
- Подожди немного, ты лучше нашего знаешь, что Койчу очень долго присматривается и оценивает. А уж если что-то решил, так его потом не остановишь. Да и несправедлива ты к нему. Он же у нас почти все мыло делает, даже Каиша отстранил от этого дела- возразила Халя, напомнив о недавней эпопее.
Ее возглавил сам Тебед. Детворой была реквизирована имевшаяся зола из печей и кузницы. Вся сорная трава на территории хутора была выкошена, высушена и сожжена. Конечным итогом ряда манипуляций с золой, известняком и жиром явились около сотни темно-коричневых кусков мыла с резким запахом.
Впоследствии все признали очевидную пользу мыла. Более того, его начали периодически варить и очень выгодно обменивать на необходимые продукты в ближайшем селении. Первоначально это дело взял было на себя Каиш, однако Койчу, ранее настроенный скептически к новому делу, сделав для себя выводы после первого же обмена, внезапно увлекся мыловарением и погрузился в новое ремесло с головой, постепенно прибрав все к своим рукам.
- Поживем увидим,- непривычно смиренно произнесла Аруа, - но мне, девочки, тоже тревожно. Неспроста все это. Что-то будет.
Женщины некоторое время сидели в полной тишине. Молчание прервала глазастая Аруа, указавшая на Тебеда с Агачем несущих какую-то странную конструкцию. Глядя на счастливые лица мастеров, женщины поняли, что сегодня дети избежали порки за инструменты.
Поставив свое творение, оказавшееся первым токарным станком по дереву, Агач бросил товарища, и, махая перед носом женщин мастерски отделанным куском древесины, начал взахлеб что-то им рассказывать. Сверкая глазами, он что-то говорил о вращающейся заготовке, о том, что резец двигается в пазе между двумя досками и его не надо держать в руках. Ошеломленные женщины, не успели опомниться от столь стремительного натиска, а плотник, подгоняя Тебеда, уже уносил свое сокровище в мастерскую.
- Кажется Агач получил свою прялку,- немного истерично засмеялась Халя, первая придя в себя. Вскоре к ней присоединились Нана с Аруа и смех перешел в безудержный хохот.
Между тем изобретатели, освободив место в мастерской, установили станок и Агач без промедления приступил к работе. Неуемное воодушевление новоявленного столяра, сопровождающего каждое свое действие восторженными комментариями, начало утомлять даже его друга. Тебед уже грешным делом начал сомневаться, а правильно ли он поступил, решив, что выуживать у Адама сведения о разных полезных новинках и по мере возможностей изготавливать некоторые их них.
Он вспомнил, что такому решению предшествовали безуспешные попытки выяснить источник знаний сына. Адам крайне неохотно разговаривал на эту тему, а из его туманных разъяснений следовало, что он видел или же слышал от взрослых о многих неизвестных вещах. Кузнец припомнил, как Адам внимательно следит за его работой и работой соседей, и вникает во все детали ремесла, выспрашивая все до мельчайших подробностей. В конце концов, Тебед не выведав ничего конкретного, закрыл глаза на многочисленные пробелы и несоответствия в объяснениях, сделал для себя устраивающие его выводы и после серьезных раздумий решил, что идеи мальчика надо использовать. Однако он строго наказал сыну о своих задумках сперва рассказывать ему, а впредь вне дома помалкивать или ссылаться на него, на что Адам охотно согласился.
Деятельность Тебеда быстро изменила жизнь хутора. К тому времени, когда Тебед с Адамом побывали на свадьбе Шатимана, население хутора достигло почти полсотни человек. Жители имели пасеку из 30 ульев, вязальные и ткацкие станки.
Километрах в восьми в верховьях Утада, в стороне от посторонних глаз достраивалась пятиметровая доменная печь. Четыре воздушных насоса, представляли из себя скрепленные железными обручами деревянные цилиндры, внутри которых двигались деревянные поршни с кожаными манжетными уплотнителями, приводимые в действие четырехметровым водяным колесом. Воздух вначале попадал в небольшую камеру, под домной для более равномерной подачи, после чего, пройдя по каналам, проложенным внутри домны, разогревался и через четыре керамических сопла нагнетался внутрь домны.
Все это успела услужливо поднести память Тебеда, пока он вынужден был наблюдать, как переполняемый энтузиазмом Агач закрепляет очередную заготовку в станок.
- Сын мой, выше головы не прыгнешь, - сказал кузнец тогда сыну.
Сообщение: 20
Зарегистрирован: 22.06.09
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
0
Отправлено: 02.07.09 22:15. Заголовок: Данное произведение ..
Данное произведение скорее ближе к жанру романа исторического (время - первая половина 19-го века, угадываются некоторые исторические личности, например, Шатиман - Амантиш). Хотя сложно сказать. Особенно, если не разбираешься в жанрах литературных. Описание особенностей социальных отношений в ассонском (карачаевском) обществе - то вообще документальное, как мне кажется. В любом случае произведение весьма и весьма интересное и познавательное.
Отправлено: 03.07.09 23:31. Заголовок: И кто же сей фантазе..
И кто же сей фантазер? Вообще, если честно, может, оттого что я всерьез отношусь к истории, я не люблю вот такие псевдоисторические псевдохудожественные произведения. Они у меня вызывают прямо бешеное неприятие, с чьей бы стороны не исходили! (Разумеется, это совершенно не значит, что их надо убрать отсюда! Пускай мозолят нам глаза! )
Сообщение: 22
Зарегистрирован: 22.06.09
Откуда: Россия, Москва
Репутация:
0
Отправлено: 04.07.09 10:25. Заголовок: Albert пишет: я не ..
Albert пишет:
цитата:
я не люблю вот такие псевдоисторические псевдохудожественные произведения.
Где же здесь псевдоисторичность и вообще художественность:
цитата:
Где два ассона, там три партии. Это наше проклятие. Мы, как и раньше, заняты междоусобицей и подобны паукам в закрытом кувшине. В нас течет кровь почти всех великих завоевателей прошлого. Каждый ассон силен как духом так и телом. Но вместе мы бессильны. Каждый сам себе князь.
Это документальное описание даже не прошлой, а сегоднешней действительности нашего народа.
Отправлено: 04.07.09 13:59. Заголовок: В принципе, да! Я, е..
В принципе, да! Я, если честно, даже не вчитывался. Просто, как только вижу, что-то художествено-историческое, сразу возникает острое неприятие и даже перестаю читать это. А здесь нормально. Просто, вроде фельетона!
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 17
Права: смайлы да, картинки да, шрифты да, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
Описание особенностей социальных отношений в ассонском (карачаевском) обществе - то вообще документальное, как мне кажется. 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума